«Портрет неизвестного»,
или «криминалистика в лицах»

В. В. Новиков,
заведующий отделением медицинской криминалистики
областного бюро судебно-медицинской экспертизы

Глава третья.
«ЗА РУЛЕМ — ПРИЗРАК»

Шоссе блестело, как полоса лаковой кожи, натянутая от горизонта до горизонта. Всю ночь лил дождь, обилием воды похожий на тропический ливень. Только под утро кому-то в небесной канцелярии эти дурацкие игры окончательно надоели, и дождь превратился в завесу мелкой водяной пыли. Утро, затянутое в толстые серые ватные облака, словно ранний рыбак в телогрейку, совсем не напоминало летнее, хотя на дворе стоял июль. Скорее, было ощущение ранней осени.
Шоссе в этот час было пустынно. Казалось, что под прессом сырых облаков все застыло на этой изначальной точке окончательно и бесповоротно и ничего изменить было уже невозможно.
И тут... Из-за поворота на прямую ленту шоссе выскочили белоснежные «жигули» и на бешеной скорости рванулись вперед, к только ведомой им одним цели. Вдруг...
В тех записках, которые я пишу, обязательно встречается это «вдруг». То самое «вдруг», которое стремительно ломает логику всех событий и превращает обыденность в нечто совершенно иное, зачастую — трагическое. «Вдруг» — которое заставляет человека внезапно замереть и сбиться с привычного дыхания.
Итак, об этом «вдруг».
Внезапно правое переднее колесо автомашины оторвалось от дорожного покрытия и закрутилось в пустоте, судорожно пытаясь найти опору. Короткий миг — и машину занесло влево. Она как-то по-старушечьи скособочилась и в безнадежном поиске спасения прижалась к мокрому бетону левым боком. Поиск оказался безрезультатным. Раздался хлопок, чем-то напоминающий орудийный выстрел. Следом завизжали тормоза. Потом под капотом что-то громко хрустнуло, и автомобиль, полностью потеряв управление, стал совершать один переворот за другим. Вся эта смертельная «акробатика» длилась едва ли больше пары минут. Наконец кульбиты прекратились, и искореженные, уже далеко не белоснежные «жигули» застыли в кювете.
А утро продолжалось. Все так же висела завеса нудного мелкого дождя и блестела лента шоссе, которое вновь было пустынно. Теперь уже — окончательно. Пройдет еще пара часов, на дороге появятся проснувшиеся «дальнобойщики» и кто-то из них сообщит в отделение ГИБДД об автомобильной катастрофе, произошедшей недалеко от одного из дачных поселков.
Пройдет еще какое-то время (не столь долгое, максимум минут тридцать), и на место происшествия прибудут работники милиции и «скорой помощи». Бело-красная «скорая» практически тут же уедет обратно. Ее помощь уже никому не будет нужна. А работники милиции под моросящим дождем будут заниматься своей привычной работой.
Пройдет неделя-другая, или чуть больше, и на стол врача-эксперта ляжет постановление о назначении медико-криминалистической экспертизы. Вот с этого момента наша история и начинается. И начинается, как всегда, стандартно.
Помнится, я уже описывал маленький кабинетик врача-криминалиста. Так что повторяться не стоит. Да и, честно говоря, не такой уж он и маленький. Как раз под стать своему хозяину. Хозяин-то ростом тоже не особо велик. Так что давайте смотреть правде в глаза — маленький кабинетик и совсем невысокий хозяин отлично уживаются друг с другом.
Но хватит лирических отступлений. Пора и о деле.
В один из сентябрьских дней на пороге уже известного вам кабинетика возник следователь одной из районных прокуратур и с важным видом протянул Владимиру Степановичу постановление о назначении экспертизы с кратким предисловием:
— Вот, ознакомьтесь!
Обращение несколько смутило доктора, но он, плюнув на условности и попробовав изобразить на своем круглом лице вежливую улыбку, произнес: «С удовольствием…». Хотя, видимо, никакого удовольствия и в помине не было.
В официальном бланке говорилось: «18 июля сего года на шестом километре автодороги… обнаружена автомашина ВАЗ-2108, государственный номер... со следами автодорожного происшествия. На момент осмотра места происшествия рядом с автомобилем, в полуметре от него, обнаружен труп женщины со следами телесных повреждений и повреждениями одежды. Перед следствием встал вопрос: могла ли потерпевшая получить обнаруженные у нее телесные повреждения, находясь на переднем пассажирском сиденье в салоне автомобиля…».
Прочитав все это, Владимир Степанович глянул на следователя, который возвышался над ним весьма внушительной горой, затянутой в форменный мундир.
«Килограммов на сто двадцать потянет, а то и поболе…» — подумал Владимир Степанович и произнес своим хрипловатым прокуренным голосом:
— Суть ясна. А где вещественные доказательства?
Эксперт давным-давно уже привык к тому, что вслед за постановлением на его столе появлялись пресловутые «вещдоки», упакованные в самые различные коробки и коробочки, пакеты и пакетики. Да, появлялись. Но не в этом случае. В этот раз его стол был до странного пуст.
— Так где вещественные доказательства? — повторил свой вопрос эксперт.
— Пройдемте! — и человек-гора жестом показал на выход. Интонация, с которой это было сказано, была чем-то знакома. Какие-то смутные ассоциации закрутились хороводом в голове у эксперта. И тут он вспомнил. Да, точно! Это — оно! Перед глазами моментально возникли кадры из какого-то старого отечественного кинодетектива. И пошло крутиться черно-белое кино.
Пасмурный вечер. По улице небольшого сибирского городка, озираясь, идет шпион Смит. Он должен встретиться с резидентом одной из империалистических разведок и получить у того микропленку с чертежами новой подводной лодки. Но тут… Внезапно из-за арки дома появляется бравый сержант милиции Василий Иванов, жестко берет шпиона за локоть и очень вкрадчивым голосом произносит: «Пройдемте, гражданин, в отделение. Там во всем разберемся». Шпион Смит пытается вырваться. Но не тут-то было. Мало того, что его держит мертвой хваткой славный сержант, но на шпионскую беду из-за той же арки появляется верный Джульбарс и внимательным угрожающим взглядом смотрит на шпиона... Карта шпиона Смита — бита!..
Наш доктор мотнул головой, отгоняя от себя внезапно возникшую картинку, и, уже не изображая на лице любезной мины, спросил:
— Куда?
— У меня все на улице, — последовал донельзя краткий ответ. Сказанное несколько удивило Владимира Степановича. За двадцать лет работы его еще ни разу не приглашали на улицу для приема вещественных доказательств. Ситуация складывалась явно не по канонам, и доктору, естественно, стало интересно.
Здесь впору сделать небольшую авторскую ремарку. Лично я считаю, что если эксперт напрочь лишен такого качества, как любопытство, ему пора подумать о смене профессии. Но вернемся к Владимиру Степановичу.
Выйдя на улицу, наш доктор моментально понял причину столь необычного приглашения. Во дворе стояли темно-вишневые «Жигули» с прицепом. А в прицепе находилась чуть ли не половина разобранного по частям автомобиля. Чего там только не было! И ветровое стекло, и колонка рулевого управления, и сиденья, и… Одним словом, там было все, что только можно отвинтить, оторвать и отпилить от автомашины.
— И все это добро нам? Спасибо! Удружили.
Услышав эту фразу, человек-гора посмотрел на доктора слегка удивленными глазами.
— Нет, ей-богу, спасибо! Мой коллега давно мечтал приобрести кузов первой комплектности.
Но шутка повисла в воздухе. Человек-гора только кивнул и стал выгружать все добро, имевшееся в прицепе. Владимиру Степановичу ничего другого не оставалось, как только стоять и смотреть, как около входных дверей растет гора металлолома. Металлоломом дело, увы, не ограничилось. Человек-гора, пригнувшись, влез в салон своих «жигулей» и стал оттуда вынимать в совершенно невообразимых количествах всевозможные коробки и коробочки. Наконец этот нескончаемый поток тары иссяк и человек-гора с довольным видом произнес: «Все!».
«Для меня точно — все! Конец!» — подумал Владимир Степанович, но произносить этого не стал.
После того как все эти горы металлолома и груды коробок заняли свое место в хранилище лаборатории, разговор между нашими действующими лицами возобновился. Владимир Степанович расписался под длинным перечнем принятых им вещественных доказательств и посмотрел на человека-гору, как бы говоря: «И что дальше?». В ответ на свой немой вопрос он услышал привычное: «И как со сроками?»
— Сроками чего? – доктор сделал наивные до идиотизма глаза.
— Сроками исполнения экспертизы… — в голосе человека-горы зазвучали чуть дребезжащие металлические нотки.
— Как всегда — месяц. А с учетом количества вещественных доказательств, вероятнее всего, и более.
Тут Владимир Степанович, надо отдать ему должное, совершенно не лукавил, а говорил истинную правду. Экспертиз в отделении скопилось минимум на два месяца вперед.
— Меня это не устраивает, — человек-гора был явно раздосадован и совершенно не собирался этого скрывать.
— Тем не менее, — не удержался Владимир Степанович, – очередь – она и в Африке очередь.
— А если подумать и как-то ускорить?
— Уже подумал. Могу только еще раз повторить мысль по поводу очереди, — Владимира Степановича стало одолевать раздражение. А надо сказать, человек он был эмоциональный, даром что эксперт.
— Не стоит повторять. Я понял… — и, прямой как палка, человек-гора покинул кабинет, успев бросить в сторону доктора весьма недовольный и одновременно многообещающий взгляд.
«Пошел жаловаться!» — подумал доктор, но тут же выбросил из головы эту пустую мысль, включил микроскоп и углубился в работу, от которой его оторвал глыбоподобный следователь.
Думать о пассажирке белоснежного авто он будет потом. Очередь — она ведь действительно очередь. И от этого никуда не денешься. А сейчас его гораздо больше волновал случай, который местные журналисты окрестили: «О чем молчала болонка?».
Оставим эксперта в покое, уважаемый читатель. Пусть он спокойно занимается своими делами. А мы поговорим вот о чем.
С тех пор, как был изобретен первый автомобиль и появились первые жертвы дорожно-транспортных происшествий, эксперты всех мастей и рангов постоянно вынуждены решать один и тот же вопрос — «Кто же сидел за рулем?». Вопрос этот далеко не праздный, согласитесь. Вот вам простейший пример.
Двое друзей, совершая «автопробег» по родному городу на родительском автомобиле, вдруг ни с того ни с сего почувствовали неутолимую жажду. Она, проклятая, их мучила и изводила. Хотя, честно-то говоря, дело происходило отнюдь не в Африке. Но даже в наших широтах жажда мучила все равно. И друзья воспользовались рекламным призывом — «Имидж — ничто. Жажда — все!». Правда, остановившись у ближайшего целительного источника (читай — коммерческого киоска), пили они отнюдь не «Спрайт». В ход пошел «Настоящий полковник». Следом за ним — «Седой Урал». Видимо, ребята были в душе не только военными, но и патриотами родного края. Потом… Хотя стоит ли перечислять все то, что пришло на смену «Уралу»? Суть не в этом. Суть — в продолжении всей этой трагической истории. Ибо оба наших, весьма уже «подогретых» автогонщика, встретив на обочине двух смазливых девчонок, почувствовали себя неистребимыми ловеласами и пригласили их покататься «с ветерком». Естественно, те ответили многоголосым «Да!». И езда «с ветерком» началась. Потом была, разумеется, автокатастрофа, после которой двое попали в больницу, а двое — в морг. И встал тот самый исконный вопрос — «Кто же сидел за рулем автомобиля?». Получить на него ответ было не так-то просто. В результате травмы у выжившей в автокатастрофе девицы развилась ретроградная амнезия. Она напрочь все забыла, кроме того, что согласилась покататься. Села в машину, а потом — провал памяти. Когда она через три дня пришла в себя в больнице, первый вопрос, который она задала врачам, — «Как я здесь оказалась?». Разумеется, допрашивать ее было совершенно бесполезно. Пролить хоть какой-то свет на обстоятельства происшествия мог только один из оставшихся в живых «автогонщиков». У него-то с памятью как раз было все в полном порядке. И он с глубокой убежденностью утверждал, что за рулем его (вернее — папиного) автомобиля был друг Вася, который погиб в результате автокатастрофы. Разумеется, ничего иного он и не мог говорить. И, конечно же, не хотел. Кого устроит перспектива провести несколько лет за колючей проволокой? Дело долго лежало в милиции, потом – в прокуратуре. И, наконец, оно оказалось в отделении медицинской криминалистики. Мудрый следователь решил проблему просто — они там специалисты, пусть и решают.
И в результате проведенных довольно непростых исследований было неоспоримо доказано, что за рулем автомобиля в момент дорожно-транспортного происшествия находился именно выживший. И, как бы ни были громки и страстны уверения парня в совершенно обратном, он все-таки оказался именно в том месте, которого так стремился избежать. Правильно вы догадались, уважаемый читатель, — именно за колючей проволокой.
Попробую объяснить, почему.
В нашем случае посторонних свидетелей происшествия нет. Да и, честно признаться, редко они бывают. Есть только два участника аварии. Один — ничего не помнит. Второй — говорит то, что ему выгодно.
Как же в этом случае установить истину?
Дело в том, что на протяжении не одного десятка лет многие экспертные умы, увенчанные всевозможными научными лаврами (докторскими, кандидатскими, а зачастую и — академическими), трудились над одной проблемой — как объективно доказать, кто из участников дорожно-транспортного происшествия находился на водительском сиденье? И в конце концов их труды увенчались успехом.
Суть в том, что в момент конкретного дорожно-транспортного происшествия каждый человек, находящийся в салоне автомобиля, получает свойственные только ему одному телесные повреждения. Одни — водитель, несколько иные — пассажиры. Анализируя динамику происшествия, то есть то, как поэтапно происходило дорожно-транспортное происшествие (будь то наезд на препятствие в виде бетонного столба или другого автомобиля, даже на бетонную стену (что, впрочем, встречается не так редко!) или переворачивание автомобиля), можно практически достоверно говорить о том, что в момент происшествия происходило с пассажирами и водителем. Как их бросало (и гнуло) внутри металлической коробки «авто».
Разумеется, все это требует большой экспертной работы, привлечения экспертов по автотранспортным средствам, даже в большинстве случаев — ученых-математиков, способных рассчитать силовые нагрузки, действовавшие на водителя и пассажиров в условиях конкретного дорожно-транспортного происшествия. И, тем не менее, проблема решается. Пусть непросто, но — решается.
Спора нет, такие экспертизы далеко не так просты, как это может показаться со стороны. Но где они — простые? Могу вас заверить, уважаемый читатель, базируясь на собственном опыте, — простых экспертиз не существует. Как, помнится, обмолвились легендарные братья Стругацкие (вспомните «Понедельник начинается в субботу») — «Простые у нас только дубли».
Но вернемся, наконец, к тому случаю, с которого мы и начали это столь затянувшееся повествование.
Прошли дни. Возможно — недели. Помните, уважаемый читатель, разговор об очереди? И Владимир Степанович наконец смог заняться экспертизой дорожно-транспортного происшествия, случившегося на «...шестом километре автодороги...».
Первое, что сделал наш доктор,— это проанализировал все повреждения, которые имелись на трупе женщины, и сопоставил их с теми, которые бы имелись у человека, будь он в момент автокатастрофы на переднем пассажирском сиденье. Получалась полная ерунда. Не совпадали они. Ни в какую! Владимир Степанович так и этак моделировал движения автотранспортного средства, но результат был все тот же. Хотя перед нашим доктором лежало заключение районного эксперта, в котором черным по белому было написано, что гражданка К. получила все имеющиеся у нее повреждения, находясь в момент конкретного дорожно-транспортного происшествия на переднем пассажирском сиденьи автомашины «жигули», гос. номер... Владимир Степанович еще трижды проверил свои выводы. И трижды пришел все к тому же первому варианту. Хотя, что греха таить, мнение районного коллеги его весьма и весьма смущало. Владимир Степанович никак не мог понять, чем же тот руководствовался. Может, он знал то, что было не известно Владимиру Степановичу? Вполне допустимый вариант. И наш доктор решил раз и навсегда погасить свои сомнения простейшим способом — позвонить районному коллеге. Беру на себя смелость привести здесь кратное содержание их телефонного разговора.
— Доброе утро, Сергей Александрович! Извини, что отрываю от работы. Дело простое. Тут у нас есть одна экспертиза... Автодорожная...
— Это труп гр-ки К. в белых «жигулях»?
— Именно... Мне тут не совсем понятны кое-какие моменты... Поясни, если не сложно. Информации от следствия у нас почти ноль. Может быть, что-то тебе известно дополнительно об обстоятельствах происшествия? Если сей факт имеет место, то — просвети, не сочти за труд...
Ну не мог же наш доктор идти в лобовую атаку и заявлять коллеге, что он в корне не согласен со всеми его выводами.
— Все просто, Степаныч! Помнишь книгу В. Л. Попова «Судебно-медицинская казуистика»? Там описан точно такой же случай.
Дальше продолжать разговор Владимиру Степановичу совершенно не захотелось и, выслушав еще несколько тирад коллеги по поводу повреждений, имевших место у гр-ки К., и об их полном соответствии с одной из глав названной выше книги, поблагодарив за помощь, Владимир Степанович повесил телефонную трубку. В его голове после состоявшегося разговора царил полный сумбур.
«Неужели старею?» — пришла шальная мысль. И Владимир Степанович достал с книжной полки легендарную «Судебно-медицинскую казуистику». Прочитав несколько страниц главы, касавшейся случая, о котором упомянул коллега, Владимир Степанович решил, что с головой у него пока еще, слава богу, все в порядке и его выводы совершенно не противоречат тому, что написано в книге. Придя вновь в хорошее настроение, Владимир Степанович включил микроскоп и углубился в изучение повреждений на брюках потерпевшей.
Прошла еще пара-тройка дней — и на пороге маленького кабинета возник человек-гора с самым обычным вопросом.
— Как там моя экспертиза?
— Работаем... — и Владимир Степанович ткнул пальцем в гору вещественных доказательств, которыми был завален кабинет.
— И каковы результаты? — Человек-гора явно тяготел к телеграфному стилю общения.
— Отличные... А что конкретно Вас интересует?
— Только одно — кто был за рулем...
— Ну, если только это, то — дама...
— Кто?
— Потерпевшая...
Лицо человека-горы приняло какое-то напряженное выражение и он произнес:
— А Вам никто не звонил по этому делу?
Явно человек-гора намекал на то, что либо на эксперта оказали давление, либо, что называется, «скупили его на корню». Базировался уважаемый следователь на простых и, видимо, совершенно ясных для него «подводных течениях» всего этого уголовного дела.
Чтобы вы, читатель, поняли все эти самые «подводные течения», думаю, стоит пояснить следующее. Предыстория автотранспортного происшествия была такова. Весьма преуспевающий районный бизнесмен и его подруга отправились провести уик-энд на даче. Естественно, наш «новый русский» заверил свою законную супругу, что отбывает до понедельника по делам фирмы заключать выгодные контракты в соседнюю республику. Разумеется, все эти якобы «контракты» были совершенным блефом. Он просто собирался отвлечься от опостылевшего семейного очага и отдохнуть «душой и телом», в чем ему весьма могла поспособствовать подруга Марина. Благо, девушка она была с фантазией и без особых амбиций. Но что-то расстроилось в их теплых отношениях в середине веселого уик-энда, и Марина ранним сырым утром решила покинуть своего спонсора, храпевшего в это время на трехспальной арабской кровати. Любвеобильный бизнесмен так и не проснулся, пока она собирала свои вещи, разбросанные по всем комнатам здоровенной дачи, и искала ключи от «жигулей». Водила она машину не слишком хорошо, но надеялась, что и имеющихся навыков ей вполне хватит для того, чтобы доехать до города...
Навыков, как нам уже известно, уважаемый читатель, увы, не хватило. Вот и вся предыстория. Но вот она-то как раз и не нравилась человеку-горе. Были у него самые глубокие подозрения, что неудачливые любовники уехали вместе, а после автокатастрофы бизнесмен вернулся к себе на дачу то ли пешком, то ли на попутной машине, напился со страху от им содеянного, уснул и проснулся только лишь тогда, когда его растолкали работники прибывшей на дачу оперативной группы. На вопрос о том, знает ли он о случившемся, наш бизнесмен изобразил на лице полную невинность и чуть ли не закатил истерику по поводу утраты подруги. Разумеется, считал человек-гора, что все это было сделано для того, чтобы отвести от себя подозрение в совершении автотранспортного происшествия со смертельным исходом. Не верил в его невинность человек-гора. Просто душа его не принимала такого расклада дела. То ли в силу чувства «пролетарской ненависти» к угнетателям «трудового народа», то ли в силу каких-то других причин. Кто его знает. Чужая душа — потемки. Но стоял следователь на своей версии, что называется, «насмерть». Еще с учебы на юрфаке УрГУ он помнил лекции, в которых говорилось, что во время дорожно-транспортных происшествий максимальные повреждения получают, как правило, пассажиры, а водители зачастую отделываются либо синяками да шишками, либо — легким испугом. И тут все сходилось идеально. На бизнесмене нет даже синяка, а на теле подруги трудно найти живое место. Так что и так ясно, как божий день, кто был за рулем. Какие уж тут сомнения! И вдруг, на тебе, такой фортель со стороны эксперта. Явно ему заплатили. Ох, как крутился на языке человека-горы вопрос: «Скажи, сколько дали?» Но понимал, что не ответит доктор.
Но вернемся к нашим героям. От вопроса человека-горы Владимир Степанович на какие-то доли секунды онемел, потом покрылся красными пятнами, но сдержался и процедил:
— И кто же именно должен был мне звонить?
— Ну, не звонили, так не звонили, — пошел на попятную человек-гора.— Но Ваш коллега считает...
— Я знаю, что он считает...— Владимир Степанович постарался взять себя в руки и вернуться к обычному миролюбивому тону.— Но вот посмотрите сюда...
И эксперт стал объяснять человеку-горе те признаки, на которых он базировал свои выводы. Он, как всякий специалист, полагал, что логика может убедить кого угодно. И между экспертом и следователем развернулся диалог. Попробую воспроизвести его крайне малую часть, уважаемый читатель.
— Вот посмотрите...— Владимир Степанович развернул на столе целый ряд таблиц. — Это повреждения, которые должен получить человек, сидящий на сиденье водителя в момент переворачивания автомобиля. Конечно, при условии того, что он не был в момент аварии пристегнут ремнем безопасности. В нашем случае на грудной клетке потерпевшей не было выявлено каких-либо следов от ремня. Значит, что?
— Она не была пристегнута...— роль ученика человеку-горе давалась с трудом, но все ж таки давалась. А Владимира Степановича, что называется, «понесло».
— Теперь, коли уж мы установили отсутствие следов от ремня безопасности, сравним повреждения, имевшиеся у нашей потерпевшей, и повреждения, которые неминуемо должен получить водитель автомашины при наших конкретных обстоятельствах автокатастрофы. Они идентичны. Правильно?
— Вроде бы да. Но... На брюках потерпевшей имеются повреждения, которые могли возникнуть от металлического штыря, торчащего из обшивки раскуроченного левого пассажирского сиденья. Сиденье же водителя повреждений не имеет.
— Теоретически могли, но... Но при спектральном исследовании повреждений на их краях не было выявлено наложений частиц металла, из которого изготовлен штырь. Пробей штырь ткань брюк, по краям повреждений на ткани неминуемо остались бы частицы металла. Следовательно, штырь тут не при чем. Эти повреждения возникли просто от перерастяжения ткани.
— А разбитое со стороны пассажира лобовое стекло?
— Ну тут все еще проще. Если произвести анализ линий на лобовом стекле автомобиля, то видно, что первоначальная точка растрескивания стекла располагается со стороны сиденья водителя, потом уже стекло стало рассыпаться в результате переворачивания автомобиля. Вот посмотрите. Эти линии — следы первичного удара. А вот — вторичные линии растрескиваний. Они слепо заканчиваются, не пересекая первые. Это и говорит об их вторичном возникновении. При резком торможении — а оно, как мы знаем, было — тело водителя смещается вперед и он ударяется головой о лобовое стекло, задевая заодно и зеркало обзора заднего вида. На голове нашей потерпевшей имеются массивные повреждения, и именно справа. А что на голове Вашего подозреваемого? Ноль повреждений. И обратите внимание: на его теле никаких следов от ремня безопасности. Значит, если предположить, что Ваш подозреваемый сидел на сиденье водителя и не пристегнулся ремнем безопасности, как же он избежал удара о лобовое стекло?
— Но он же мог крепко держаться руками за руль...
— Согласен, мог. Но тогда на его руках, кистях рук в частности, должны были возникнуть хотя бы мало-мальские повреждения. А их не было. Согласны?
— Разумеется...
— Идем дальше. Как мы знаем, после того, как разлетелась подвеска переднего колеса, машину перевернуло. Водитель в этом случае должен был удариться о крышу автомобиля. Но опять вспомним, что у подозреваемого никаких повреждений на голове нет. Зато их хоть отбавляй у потерпевшей. Продолжим. После полного переворота машина опять становится на колеса. Куда в этом случае должно смещаться тело водителя?
Так шаг за шагом эксперт и следователь разбирались в хитросплетениях этого дела, и в конечном итоге следственная версия, выстроенная на «подводных течениях», рухнула, а вместо нее появилась другая, базировавшаяся на результатах проведенной экспертизы. Были практически полностью воспроизведены все этапы трагедии, разыгравшейся летним утром на пустынном шоссе.
После этого долгого разговора со следователем прошло еще несколько дней. Владимир Степанович закончил эту экспертизу и достал из папки новое постановление. Чем обернется это исследование?
(Продолжение следует.)