Особенности субъективной стороны
преступлений, совершенных в состоянии
аффекта

О. И. Куленко,
аспирант кафедры уголовного права и уголовного процесса ЧелГУ

Криминогенная активность личности может быть обусловлена различными обстоятельствами, среди которых особое место занимает физиологический аффект.
Как известно, природную сущность индивида нельзя отрывать от общественной, так как биологические «задатки» человека непрерывно развиваются в процессе его жизнедеятельности, обусловливаясь в итоге социальными факторами. В этой связи причиной противоправного поведения выступает не сам факт повышенной эмоциональной возбудимости лица, а «эмоциональная раскрепощенность» как следствие неблагоприятных социальных жизненных условий (недостатки воспитания в семье, школе, профессиональном коллективе и т. д.).
Будучи кратковременной, но бурно протекающей эмоциональной реакцией, аффект сложен по своей психофизической структуре. В состоянии аффекта, при сохранении сознательно-волевой основы, происходит сужение сознания: действия становятся недостаточно осмысленными и продуманными в деталях, отсутствует дальновидность, движения хаотичны, нестройны, стремительны и порывисты.
В аффекте эмоционально-чувствительная сторона преобладает над содержательно-смысловой, и потому эта проблема очень близко примыкает к проблеме уменьшенной вменяемости, признаваемой в законодательстве не только нашей страны, но и ряда зарубежных стран.
В то же время состояние уменьшенной или ограниченной вменяемости никак не сопоставимо с состоянием сильного душевного волнения при совершении преступления (ст. 107 и 113 УК РФ).
Обе эти нормы предусматривают умышленное общественно опасное деяние, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, то есть физиологического аффекта, который ни в коем случае не может признаваться психопатологическим явлением. Здесь нет психической аномалии, а, следовательно, отсутствует медицинский критерий ограниченной вменяемости. Обязательным условием применения упомянутых норм является то, что состояние физиологического аффекта у виновного вызвано «насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, а равно иными противоправными действиями потерпевшего». Иначе говоря, в данных нормах отражен не психологический, а виктимологический аффект (провокационная роль жертвы преступления).
Умышленное совершение преступления против жизни или здоровья означает, что виновный сознает опасность совершаемого им действия, предвидит, что результатом его может быть смерть или телесные повреждения, и либо желает наступления таких последствий (прямой умысел), либо сознательно допускает их наступление (косвенный умысел). С этих позиций теория уголовного права и судебная практика подходят к рассмотрению умысла и в преступлениях, совершенных в состоянии внезапно возникшего сильного душевого волнения или физиологического аффекта (ст. 107, 113 УК РФ). Вместе с тем, следует постоянно иметь в виду, что аффект накладывает особый отпечаток на все элементы субъективной стороны преступления.
Предвидение субъектом общественно опасных последствий совершаемых действий означает, что сознание охватывает непосредственный объект и все элементы объективной стороны. При совершении аффективного преступления виновный сознает наличие провокаций со стороны потерпевшего и ее качественные особенности, характер своих действий и возможность причинения физического вреда потерпевшему. Но возбужденное состояние психики не позволяет охватить все элементы действия. Однако, как писал С. Л. Рубинштейн, «никто не назовет действие неосознанным только потому, что человек не сознавал при этом все движения, все средства, при помощи которых он его выполнил». С точки зрения и психологии, и уголовного права обоснованно говорить о сознании общественной опасности при совершении аффективного преступления.
Особого внимания заслуживает вопрос о сознании виновным, находившимся в состоянии аффекта, противоправности убийства или причинения телесных повреждений.
Б. С. Утевский считал, что нет ни малейшего основания для принятия ссылки на отсутствие сознания противоправности в отношении всех без исключения преступлений против личности. По мнению В. Г. Макашвили, при совершении аффективного преступления человек вообще сознает преступность своего поведения, но под влиянием аффекта забывает об этом. В данном случае основанием для вменения в вину совершенного общественно опасного деяния служит то, что лицо, хотя и не сознавало, но имело возможность сознавать характер своего поступка. Обе приведенные точки зрения вызывают возражения.
Нельзя не учитывать различий в психологических состояниях при совершении преступлений. В обычном состоянии человек отчетливо представляет себе противоправность, наказуемость убийства и причинения телесных повреждений. Состояние аффекта исключает осознание многих существенных моментов, связанных с совершаемым действием. Человек отвлекается от всего постороннего, даже практически важного, его сознание направляется на ограниченный круг воспринимаемых предметов и представлений и фиксируется только на том, что вызвало аффект. Противоправность перестает быть самостоятельным предметом восприятия, тормозом, но в то же время не выходит за пределы сознания. При аффекте осознание противоправности как бы «накладывается» на сознание фактических обстоятельств, «фактическая и оценочная стороны поведения едины и разрозненно не ощущаются». Сознание противоправности «размывается» на фоне провокации и желания причинить вред обидчику.
Таким образом, сознание виновным совершаемого действия, предвидение общественно опасных последствий и сознание противоправности этого действия в указанной специфической форме составляют интеллектуальный момент умысла аффективного преступления.
Всякий человеческий поступок характеризуется единством сознания и воли субъекта. У человека «для того, чтобы действовать, все побудительные силы, вызывающие его действия, неизбежно должны пройти через его голову, должны превратиться в побуждения его воли...». Для правильной оценки сущности волевого момента (а при аффекте воля полностью не подавляется) следует рассмотреть мотив и цель аффективного преступления.
В основе определения мотива в уголовном праве лежит психологическое понимание. Согласно традиционной концепции, мотив — это то, что побуждает человека к определенной деятельности. В уголовно-правовой литературе обычно формулируется общее понятие мотива, которое в равной мере может быть отнесено к любому умышленному преступлению. Например, Б. Д. Овчинников определяет мотив как явление интеллектуальной психической сферы человека, как объяснение выбора поступка, его необходимости и целесообразности, побуждающее субъекта к дальнейшей психической и социальной деятельности. Выбор поступка — сложный психический акт, включающий более простые операции (выбор цели, действия, способа и объекта действия), причем каждая из них имеет свой мотив. Совокупность этих мотивов составляет мотив поступка, поведения. Таким образом, можно проследить весь процесс мотивации: с момента возникновения до реализации мотива, выделив каждый из этапов данного процесса.
Однако подобные определения мотива применимы только к преступлениям, представляющим собой акт волевого поведения. Аффективное же действие — не волевое, а импульсивное, вследствие чего мотив аффективного преступления приобретает специфические особенности, отличающие его от мотива иных умышленных преступлений.
В волевом поведении мотив формируется на основе социально-психологических установок человека, отражает какую-то устойчивую черту или строй личности. Происходит так называемая борьба мотивов, четко выраженная мотивация, т. е. сознательный выбор акта поведения. Мотив аффективного действия — это не определяющий мотив линии поведения. Эмоциональное состояние доминирует над социально-психологическими установками, зарождающийся мотив не коррелирует с ними, не характерен для линии поведения. Стереотип деятельности резко меняется. Кроме того, нарушается нормальная мотивация поведения и конкретных поступков. Неожиданность возникновения ситуации отражается на мышлении, интеллектуальные процессы отстают от эмоциональных. Человек, охваченный идеей, представляющей собой мотив, действует определенным образом без мысленной апробации ответного действия, без обсуждения других возможностей поведения. «Для этих степеней эмоционального возбуждения,— писал В. С. Дерябин,— характерно подавление хода интеллектуальных процессов и действия по типу короткого замыкания: непосредственный переход аффекта в действие почти как при безусловном рефлексе». О. Е. Фрейеров также подчеркивает, что «действие в состоянии аффекта протекает по упрощенной схеме рефлекса: стимул- реакция, без этапа внутренней оценки «за» и «против»...».
Волевое действие начинается именно с осознания мотива. Формирование мотива имеет временную протяженность, в течение которой осознается цель, определяются способы ее достижения, вырисовывается результат. При импульсивном поведении высокая степень эмоциональности происходящих событий, противоречие данного побуждения (мотива) устойчивым установкам и чувствам человека приводит к тому, что мотив недостаточно осознается и воспринимается человеком только как побуждение, т. е. двигательный импульс, эмоционально-волевое устремление, не имеющее четкого оформления. Лишь позднее, ретроспективно оно может быть осознано и сформулировано как основание поступка, а иногда человек вообще не может объяснить мотив своего действия.
Анализируя содержание мотива аффективных преступлений, ряд авторов отождествляют эмоциональную сторону преступления и мотив. Подобный подход встречается и в судебной практике. Однако мотив и эмоция — явления разнопорядковые. Аффект — психическое состояние, создающее фон, на котором зарождается мотив, придающее ему качественную особенность, но сам по себе он не может быть мотивом действия, в том числе преступления.
Различные соображения высказываются о характере мотива аффективного преступления. По мнению Т. Г. Шавгулидзе, мотивом этих действий является месть. С данной точкой зрения нельзя согласиться. Месть — намеренное причинение зла за зло, за действия (законные или противозаконные), которые субъективно оцениваются как зло. Для появления чувства мести должен быть осознан причиненный вред, взвешена его тяжесть. Как правило, избирается способ действия, определяется желаемый результат (нередко — причинить обидчику больший вред). Месть — всегда низменный мотив, направленный на удовлетворение эгоистических устремлений, озлобленности. Особенности этого мотива показывают, что он присущ только волевому действию.
Б. В. Сидоров считает мотивом поведения преступника, находящегося в состоянии аффекта, обиду. Однако обида, даже переживаемая очень сильно, требует осмысливания и не может быть источником немедленного агрессивного действия. Процесс мотивации при обиде близок процессу мотивации при мести, т. е. характерен для волевого действия. Поэтому в судебной практике справедливо указывается: если при рассмотрении уголовного дела установлено, что виновный был озлоблен и действовал из чувства обиды к мести, его действия не могут быть квалифицированы как аффективное преступление (ст. 107, 113 УК РФ).
Анализ мотива аффективных преступлений приводит к выводу, что основное их побуждение — чувство возмездия. Возмездие — не синоним мести, оно означает кару за какой-либо поступок и обычно связывается с понятием справедливости: «Справедливо отплатить человеку за зло...».
При аффекте появляется желание немедленно наказать обидчика за противозаконное действие и тем самым восстановить справедливость, это намерение, не имеющее антисоциальной сущности, свойственной мести.
Поэтому мотив (наряду с провокацией и состоянием аффекта) делает преступление заслуживающим снисхождения, что и находит отражение в санкциях ст. 107, 113 УКРФ.
В психологии отмечается полимотивированность человеческой деятельности, т. е. наличие одновременно двух или нескольких мотивов, и подчеркивается их иерархия. «При объяснении любого человеческого поступка,— писал С. Л. Рубинштейн,— надо учитывать побуждения разного уровня и плана в их реальном сплетении и сложной взаимосвязи. Мыслить здесь однопланово, искать мотивы поступка только на одном уровне, в одной плоскости — значит заведомо лишить себя возможности понять психологию людей и объяснить их поведение». С этих позиций следует подходить и к содержанию мотива преступления.
Помимо основного, доминирующего побуждения — чувства возмездия — в структуру мотива аффективного преступления могут входить побуждения второго плана, определяемые поводом конкретного преступления (защита чести и достоинства, ненависть, возмущение противозаконными действиями потерпевшего и др.).
Правильное понимание мотива аффективного преступления предопределяет решение вопроса о его цели. В сфере общественной жизни действуют люди, «стремящиеся к определенным целям. Здесь ничто не делается без сознательного намерения, без желаемой цели». Импульсивные действия также представляют собой социальные факты и, следовательно, в аффективных преступлениях цель присутствует. Волевой момент аффективного умысла характеризуется желанием совершить действия, в которых имеются признаки, относящиеся к объективной стороне. Целью в данном случае является причинение физического вреда, на чем и фокусируется сознание человека.
Наличие цели в аффективном действии, в том числе в аффективном преступлении, подтверждается выраженной последовательностью и определенной направленностью действий. Иногда суды отказывают в признании состояния внезапно возникшего сильного душевного волнения, ссылаясь, в частности, на то, что в период, предшествовавший совершению преступления, виновный действовал целенаправленно. В таких суждениях допускается психологическая ошибка.
Действие может иметь нецеленаправленный характер при аффекте страха, радости, горя, но не гнева (преступления, предусмотренные ст. 107, 113 УК РФ). При аффекте гнева возникает агрессивно-наступательная реакция только по отношению к тому, кто вызвал гнев, стремление подавить его действия, причинив физический вред. Анализ аффективных преступлений показывает, что действия виновного никогда не бывают хаотичными.
Так, Б., проходя с женой по улице, был избит группой несовершеннолетних, среди которых находился К. Поднявшись с земли, Б. вбежал в расположенный неподалеку дом, где жили его родственники, схватил столовый нож и, возвратившись на улицу, несколько раз ударил К. ножом в голову. От полученных повреждений К. умер.
Народный суд квалифицировал убийство по ст. 94 УК УССР. В кассационном порядке приговор был оставлен без изменения. Президиум областного суда отклонил протест прокурора области, в котором ставился вопрос о квалификации убийства как совершенного в состоянии сильного душевного волнения, на том основании, что «с момента избиения Б. прошло определенное время, в течение которого он совершил обдуманные, целенаправленные действия на убийство потерпевшего». Заместитель Генерального прокурора СССР опротестовал состоявшиеся по делу судебные решения в Верховный Суд Украинской ССР, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Украинской ССР удовлетворила протест и квалифицировала действия Б. по ст. 95 УК УССР.
Однако из признания целенаправленности аффективного действия нельзя делать вывод, что этому действию присуще «планирование, которое включает в себя выбор средств и путей, ведущих к достижению цели», поскольку оно возможно только при сложном волевом действии. Наличие элементов такого планирования должно расцениваться как бесспорное доказательство отсутствия аффекта.
Большое практическое значение имеет вопрос о соотношении цели действия и преступных последствий. Невозможно, чтобы субъект, ударяя обидчика или стреляя в него, не желал причинить ему физический вред. Однако при аффективном преступлении нельзя говорить о совпадении цели действия и последствий преступления.
Важнейшая особенность всякого импульсивного (аффективного) поступка — отсутствие сознания цели. «Дезорганизующее действие аффекта приводит к тому, что человек оказывается неспособным предвидеть результаты своих действий». Отвечая на провокацию, виновный сознает, что причиняет вред потерпевшему, но не представляет его вида (убийство, телесное повреждение, степень его тяжести) и не задумывается над этим. Неожиданность ситуации, быстрота реагирования смоделировать ход развития событий и конечный результат.
Представление о цели нередко не охватывает все возможные последствия даже при нормальном состоянии психики. Применительно же к аффективным преступлениям можно говорить только о прямом неопределенном умысле. Констатация этого факта позволяет правильно решать вопрос о стадиях совершения аффективных преступлений. При неопределенном умысле сознанием виновного охватывается возможность причинения вреда в рамках группового объекта преступления без конкретизации последствий. Поэтому нельзя говорить о покушении на причинение конкретного вреда и тем более о приготовлении. Следовательно, ответственность должна наступать только за фактически причиненный вред.
Аффект оказывает значительное влияние на возникновение, динамику и реализацию умысла. Так называемый аффективный умысел имеет свою специфику и существенные уголовно-правовые особенности.
Для квалификации преступления по ст. 107 или 113 УК РФ необходимо, чтобы умысел на совершение преступления возник во время аффекта и под его воздействием. Сохраняет свое принципиальное значение определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР по делу Г., где указано: убийство, подпадающее под признаки ст. 138 УК РСФСР (1926 г.), предполагает, что «состояние сильного душевного волнения непосредственно создаст умысел на совершение убийства».
С требованием внезапности возникновения умысла связаны также условия его осуществления. При аффекте ситуация получает мгновенную оценку, в соответствии с которой субъект действует. Немедленное реагирование на действия потерпевшего не исключает возможности совершения виновным различных сложных, длящихся действий (например, преследования). Однако, умысел должен быть реализован в то время, пока субъект находится в состоянии аффекта.